«У них нет другого пути». Как живется монголам в китайской Внутренней Монголии?

Как скоро могут исчезнуть пастбища местных скотоводов, и почему өвөрмонголы презирают китайцев – об этом, сравнивая с родной Монголией, размышляет в своих заметках автор АРД Сэмүүн.

Монголы, когда указывают какую-нибудь местность, то говорят – северная (ар) или южная (өвөр) часть той горы или возвышенности. Также территории расположенные севернее пустыни Гоби называют «Ар Монгол» – Северная Монголия, а расположенные южнее – «Өвөр Монгол», или Южная Монголия.

Живущих южнее наших южных границ монголов мы привыкли называть “Өвөр монголами”. В некоторых исторических документах эти территории отмечены как “Дотоод Монгол” или “Внутренняя Монголия”. Но это чтобы объяснить позиции Китая, России и Японии. По китайски “Внутрення Монголия” произносится и пишется как Nei Mongu, и это название часто используют во многих других языках, кроме монгольского.

Сегодня население Внутренней Монголии составляет почти 30 миллионов человек. И только 8 миллионов из них являются монголами, а остальные 70 процентов населения – китайцы. Так как всех монголов в Китае регистрируют как “монгол”, то очень трудно определить численность той или иной этничческой группы. Но на территории Внутренней Монголии живут различающиеся дилектом и историческим местом проживания цахары, сөнөды, үзэмчины, авгы, авханары, урады, ордосы, хошууды, халхасы, баарины, ар хорчины, онгиуды, хишигтэны, хорчины, харчины, дэрбеты, баргы, буряты, тумэды, өөлды и торгууды.

Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать

Двигаясь в южном направлении от города Эрляня, едешь через бескрайнюю пустыню, а на обратном пути из Хух-Хото встречаешь длинные чёрные горы “Далан хар” и за горами – снова бескрайние степи. Проезжая через гору Далан хар, по обе стороны дороги можно увидеть множество строительной и дорожной техники, а также тоннели, прорытые сквозь горы.

Старую двухполосную дорогу ведущую к Хух-Хото превратили в однополосую, а въезд и выезд из города сделали раздельными и строят новую дорогу сквозь горы Далан хар.

С подножия до вершин горы сплошь покрыты деревьями и кустарниками, посаженными и выращенными руками человека. Так как в этих местах осадки выпадают редко, то через вершину горы проложили трубу и таким механическим способом поливают деревья. Чтобы удержать воду в этой наклонной местности, где преобладают песок и камни, чтобы почва лучше поглощала её, каждое дерево и кустарник оградили бетонным ограждением. Сколько труда…

Через сорок минут езды спускаемся с гор Далан хар в долину, где тоже полно деревьев и кустарников. Они образуют что-то вроде “крепостной стены”, преграждая путь движению песка с севера. Это невозможно сравнить с тем, как десять лет назад правительство Внешней Монголии начало программу “Зелёная стена”, в ходе которой в местности Тужийн нарс посадили несколько елок и забыли. Говорят, что каждый гражданин должен в год посадить одно дерево, в противном случае он должен заплатить государству. Но теперь ямы под деревья копают с помощью техники, поэтому участие человека сравнительно снизилось.

И вот, пока ехали, глядя на всё это с завистью, вспомнился один разговор, который произошёл за столом перед отъездом из Хух-хота. Один из наших, который раньше бывал во Внутренней Монголии, говорил с юмором: “Если отсюда привезти в Монголию 200 начальников, то наша страна быстро встанет на ноги. Также наши начальники должны приехать сюда и поучиться у них, как работать”. На что его собеседник, тоже с юмором, ответил: “Зачем? Будет жалко таких красивых деревьев, ведь все умрут”.
Отец нынешнего руководителя Автономного района Внутренняя Монголия /АРВМ/ госпожи Бу Шяолинь, принимал участие в создании АРВМ с 70-ти летней историей, и с тех пор они руководят этой страной на протяжении трёх поколений.

По дороге в Эрлянь проезжаешь через Дөрвөд хошуу, где издревле осели монгольские народности этой страны, где основная часть населения китайцы. Наш водитель проинформировал нас, что во времена правления Маньчжурской империи, когда монгольские князья вели междоусобицу за власть, четыре представителя из потомков Хасара жили здесь в полном согласии и мире, разделив между собой эти земли. Поэтому это место раньше называли “Дөрвөн хүүхдий хошуу” или “Хошуун четырёх детей”, а со временем стали называть “Дөрвөд хошуу”. Сегодня этот хошуун входит в состав аймака Улаанцав.

Задачи на будущее и сегодняшние проблемы

Прошедшие недавно в Хух-Хоте Монголо-Китайский ЭКСПО-2017 и Форум экономического коридора Китай-Монголия-Россия смогли собрать много людей из разных мест, обсуждались много важных вопросов, касающихся таких сфер деятельности, как экономика, бизнес, культура и образование. Форум “Развитие и реформы пастбищного хозяйства-2017” смог обратить на себя больше внимания людей, чем другие экономические проекты, которые пока неизвестно, когда будут реализованы.

АРВМ, как и Монголия, является животноводческой страной. Хотя кочевое скотоводство и экологически чистые продукты вызывают интерес у мирового сообщества, там существуют такие же проблемы, как и у нас. Учёные и исследователи, принимавшие участие в форуме в один голос заявляли, что увеличение поголовья скота без всяких ограничений, думая только о прибыли — причина перегрузки пастбищных угодий и экологической деградации — в последствии приведёт к непоправимым уронам. Но уровни нашего и их пастбищного менеджмента отличаются друг от друга.

В Китае пастбища используют согласно определённому графику, землю между скотоводами распределяют в зависимости от количества членов в семье и разрешают иметь ограниченное количество голов скота, соответствующее данному участку земли. В противном случае на скотоводов налагают штрафы. Размер распределяемых земль зависит от размера данной территории, населения и поголовья скота.
Например, в аймаке Шилийн гол землю под пастбище распределяют с расчётом 360 му /около 1 гектара/ на человека. Это значит, что на семью с двумя детьми приходится 1440 му земли.

В зависимости от количества членов в семье разрешается иметь минимум 40-50 овец и 8 коров. Дальше на восток, где есть более обширные земли, можно встретить семьи, имеющие до 1000 голов скота. Жизненный уровень их скотоводов идентичен уровню наших, существуют большие различия между состоятельными, богатыми и бедными.

30 процентов средств для восстановления пастбищ берут со скотоводов, а остальные 70 процентов — выделяет государство. Но в последнее время за неимением средств скотоводы почти перестали платить, и эти средства на 100 процентов стало выделять государство.

Китай выделяет на рекультивацию земель огромные суммы. Вслед за этим появились множество хозединиц проводящих свою деятельность в этом направлении. Самой крупной во Внутренней Монголии считается группа компаний Минцао. В год готовят около 4000 специалистов по пастбищному менеджменту, а за последние 10 лет были подготовлены более 40 тысяч специалистов. Но всё равно ощущается острая нехватка. Слышна критика того, что подготовленные специалисты не имеют навыков и опыта, не выполняют свою работу от души.

У нас тоже когда-то в Сельскохозяйственном университете готовили по специальности «пастбищный менеджмент». Но, так как ни в одном из госучреждений и в частном секторе нет должности ответственного за вопросы, связанные с пастбищами, то и перестали готовить, сославшись на отсутствие рабочих мест для выпускников. Хотя в каждом сомоне при администрации есть отдел ветеринарии и селекционных работ. Там из персонала зачастую работают только один зоотехник, ветеринар и работник статистики и регистрации.

Другими словами, главной задачей ставят увеличение поголовья скота, но без внимания оставили вопросы пастбищ, которые являются основой животноводства…
Во время форума профессор факультета географии Монгольского государственного университета, почётный профессор Университета Внутренней Монголии, доктор географических наук С.Шийрэв-Адьяа ознакомил участников встречи с результатами 10-ти летних исследований пастбищных угодий Монголии. Провели их совместно с коллегами из Педагогического университета Внутренней Монголии.

В ходе исследований были рассчитаны резервы пастбищного корма и растений, в зависимости от почвенных условий земель, используемых в качестве пастбищ. И, опираясь на их результаты — возможное количество поголовья скота, соответствующее пастбищным резервам. Конечно, это только одна часть многолетних исследований и выводов, которые нам удалось услышать.

На пастбищах с их сегодняшними кормовыми резервами в Монголии есть возможность зимовки для 45-50 миллионов голов скота в пересчёте на овец. В годы с благоприятным летним сезоном эта цифра может возрасти до 60 миллионов, а с неблагоприятным летним сезоном — резко снизится и достаточно на зиму оставить 30-35 миллионов голов. Но ещё раз надо сказать, что это в пересчёте на овец.

Если перевести на овец, то один верблюд эквивалентен 9 овцам, лошадь 7 овцам, корова 6 овцам, коза 1,9 овце. Если перенести нынешние 70 миллионов голов скота на овец, то получится число в несколько раз превышающее оптимальную норму.
По словам госсекретаря министерства сельского хозяйства в этом году летний сезон выдался неблагоприятным, пастбищная растительность плохая, и нет возможности зимовки для 45-50 миллионов голов скота. Поэтому нужна госполитика, регулирующая вопросы подготовки к зимовке скота. Но таковой пока нигде не видно.

Из расчётов кормовых резервов пастбищ можно видеть, что есть возможность для увеличения поголовья скота в таких восточных аймаках, как Дорнод, Хэнтий, Сүхбаатар, Дорноговь. Но в западных и центральных аймаках ситуация противоположная. Существующее поголовье скота больше возможного в 3-4 раза, а в некоторых местах даже в 4-5 раз. Чтобы перенести предстоящую зиму с наименьшими потерями, необходимо переключаться от одного пастбища на другое и кочевать на дальние расстояния.

В чём заключается проблема?

Невозможность содержать 70 миллионов голов скота на территории в 1 миллион 500 тысяч кв.км учёные и исследователи объясняют одной-единственной причиной.

Причина ухудшения и деградации пастбищ — содержание частного скота на государственной или никому не принадлежащей земле.

В Китае и АРВМ требуют использовать пастбища по соответствующему графику для соответствующего количества поголовья скота. У нас нет такого. Отсюда следующий вопрос. Если в Конституции указано, что скот находится по защитой государства, то почему государство не может взять под свою защиту пастбища?

Если не сможет взять под защиту, то надо хотя бы приватизировать или переходить на систему использования по графику. Снижение поголовья скота, повышение эффективности, создание выскоэффективных фермерских хозяйств — всё это уже другой, более крупный вопрос связанный с экономикой.

Плюс к этому ещё есть вопрос рекультивации земель. У нас горнорудные компании должны сами на свои средств проводить рекультивацию земель после окончания на них деятельности. Но за деградацию и ухудшение состояния пастбищ никто — ни государство, ни частный сектор — не несут ответственности.

Особенно над скотоводами, пользующимися пастбищами, нет никакого контроля и регулировки. Если скотовод Дорж из аймака Тув проведёт зиму на территории аймака Хэнтий, и из-за его стада ухудшится состояние какого-нибудь пастбища, то он не понесёт никакой ответственности, не заплатит никакого штрафа.
Так как нет никакого юридического урегулирования и госполитики, учёные и исследователи на первый раз решили прибегнуть к финансовой поддержке с китайской стороны и провести экспериментальные работы по восстановлению пастбищ, сообщил нам професор С.Шийрэв-Адьяа. Если эти работы будут проведены с успехом, то, возможно, у государства откроются глаза и уши, и оно обратит внимание на этот вопрос.

У молодых людей, влючая детей скотоводов, которые часто слышат в свой адрес критические замечания, что после окончания ВУЗа они остаются в городах, кроме как сидеть за прилавком и убирать со стола в ресторанах, никакой другой работы не находят, появится возможность найти новое занятие. Для этого придётся снова говорить о подготовке кадров. Технику и технологии можно привезти откуда угодно, если имеются деньги, они есть по всему миру.

Разговор в самолёте

Слова одного молодого человека из Внутренней Монголии, летавшего со мной в одном самолёте из Эрляня в Улан-Батор, тоже нельзя оставить без внимания. Он окончил сельскохозяйственный ВУЗ и работает в компании, впервые едет путешествовать по Внешней Монголии. Один за другим он задаёт простые вопросы. Где можно увидеть монгольских звёзд? Продолжает ли выступать певец С.Жавхлан?

Немного волнуясь и стыдясь, мысленно сранивая Хух-Хото, который преобразился за последние 10 лет, с пылью и смогом Улан-Батора, я была ошеломлена внезапным вопросом: “Вы любите китайцев?”.

Я ответила, что наш нынешний президент довольно хорошо относится… И задала свой вопрос:

— Почему өвөрмонголы не любят китайцев?

— Мы не то что не любим — мы презираем их.
Говорят, причина того, что население Внутренней Монголии не растёт, связана с китайской политикой. Одна семья не имеет права иметь больше двух детей. Строго ограничено количество скота для нужд одной скотоводческой семьи, в результате чего многие семьи становятся бедными. Иметь 100 голов скота — это значит еле-еле сводить концы с концами.

Плата за обучение в ВУЗ-ах стоит 2-5 миллионов тугриков. А один баран стоит 200-300 юаней — или 70-100 тысяч тугриков. На вопрос, почему здесь баран стоит так дешево, когда в Эрляне цена на баранину достигает 300 тысяч тугриков, они отвечают, что “Здесь ездят посредники. У скотоводов нет возможности готовить мясо крупными партиями, и транспортировка также обходится дорого”.

Так что жизнь скотоводов одинакова и там, и здесь. “Мои родители тоже скотоводы. У них нет другого пути, кроме как жить в своих краях до самой смерти”. Разница только в том, что мы являемся гражданами демократического государства. По сравнению с ними у нас, как говорят, «твой дом –твоя воля».

АРД