Как бурят стал генералом маньчжурской армии

Бурятская белая эмиграция в документах и спектакле

16 марта первая в истории республики архивная неделя завершилась нашумевшим спектаклем «Ветер минувших времен» в театре бурятской драмы. Перед показом зрители в холле театра смогли увидеть подлинные документы тех времен. Они помогли понять, как спасались от ужасов гражданской войны те, кого мы сейчас называем «шэнэхэнские» буряты.

В основе спектакля, вызвавшего после премьеры столько споров, две пьесы. Одну написал драматург Валерий Басаа по истори реальной семьи из Аги, разлученной во время репрессий. Сосланные в разное время в Красноярский край муж с женой сидят в соседних лагерях. Случайно видятся всего один раз. Муж с сыном смогли сбежать из ссылки в Шэнэхэн. Жена с дочерью, отсидев срок, вернулись в Агу. Встретились они только в 80-е годы, когда открылась граница с Китаем.

«Как долго тебя не было!» — говорит жена. Эта фраза и легла в название пьесы. Известный журналист Сергей Басаев назвал ее бурятской версией «Унесенных ветром».

«По сути, спектакль «Ветер минувших времен» — это настоящая художественная, научно-историческая и культурная акция, в ходе которой впервые вводятся в культурный оборот целые исторические пласты, документальные и культурные источники, ранее не известные исследователям и широкой публике», — написал свой отзыв о премьере журналист.

Предлагаем вниманию читателей отрывок из его статьи о генерале, чья судьба легла в основу второй пьесы «Ветер минувших времен».

Не был гражданином

Уржин Гармаев никогда не был ни гражданином РСФСР, ни гражданином СССР и не может считаться предателем и изменником Родины или политическим предателем. Как раз, наоборот, в течение всей своей жизни Гармаев был последовательным противником Советской власти, не изменил своим убеждениям позже и не скрывал их от советских органов следствия и суда после своего ареста. Будучи сначала подданным Российской империи, а затем гражданином Российской республики и членом партии эсеров, он с мая 1918 года и до окончания Гражданской войны в Сибири (апрель 1920 года) служил офицером в штабе белых частей атамана Семенова.

У Семенова и в Бурнардуме

Бывший учитель бурятских народных училищ Уржин Гармаев был делегирован в штаб атамана Семенова как представитель агинских бурят в мае 1918 года, когда повсеместно в Сибири советы переходили на нелегальное положение и устанавливалась власть Сибирского правительства. У Семенова Гармаев отвечал за корреспонденцию, которая составляла обоюдную переписку атамана с группой его поддержки в Аге. В своих показаниях на следствии Уржин Гармаев не отрицает факта службы в белом штабе атамана Семенова и даже приводит немногочисленные случаи, когда ему приходилось участвовать в боевых действиях против красных партизан и даже в двух «карательных» операциях. В сентябре 1918 года он участвовал в разоружении населения четырех сел (Чильгинтуй, Алданда, Бырка, Курунзулай) и реквизиции их имущества. Тогда отобрали 50 винтовок, реквизировали скот и строевых лошадей. Задержан большевик Селезнев, но после данного им слова не сотрудничать с красными он отпущен из-под стражи. В селе Курунзулай Уржин Гармаев был свидетелем телесного наказания одного старика, обвиненного в краже седел, которые принадлежали одной из бурятских частей в составе войск атамана Семенова.

С ноября 1918 года Уржин Гармаев учится в образованной Бурнардумой Даурской офицерской школе, которая готовила младший командный состав для военных частей Бурнардумы. У Гармаева же была, как он выразился, перспектива возглавить все монголо-бурятские части. В апреле 1919 года он оканчивает офицерскую школу, получает звание прапорщика и в дальнейшем служит сначала офицером для особых поручений при Бурнардуме, затем замначальника отдела национальной милиции (военного отдела) Бурнардумы. На следствии по его делу о контрреволюционной деятельности Гармаев показал: в декабре он был откомандирован в Троицкосавск в распоряжение 1-го Забайкальского кавалерийского дивизиона имени генерала Крымова. После разгрома белых в Сибири и взятия в плен Колчака Уржин Гармаев пересек русско-монгольскую границу и по территории Монголии перебрался ближе к местности, где проживала его семья в Борзинской степи. Затем вновь перешел границу и присоединился к своей семье, кочевавшей в 10 километрах от границы с Маньчжурией.

Эмигрант — не предатель

В 1921 году с территории образованной в 1920 году Дальневосточной республики Уржин Гармаев вместе с 200 бурятскими семьями эмигрировал в Китай и поселился в Шэнэхэнском хошуне Хулун-Буирского округа на территории Маньчжурии. С 1921 года он был заместителем угурды — начальника, а с 1926 по 1933 год с небольшим перерывом — угурдой Шэнэхэнского хошуна, став фактически лидером всей бурятской эмиграции. Буряты начали селиться в Шэнэхэне (бур. «обновленный», от шэнэ — «новый») еще с 1905 года, после первых обострений на этнической почве, которые происходили в Забайкалье вследствие расширения переселенческой политики и лишения бурят части пастбищ. В 20-е годы прошлого века в Шэнэхэне проживало несколько десятков тысяч бурят из разных мест. Соответственно, в свой новый период жизни с 1921 года Уржин Гармаев являлся гражданином Китайской республики. Таким образом, Уржин Гармаев никогда не восставал против действующей легитимной на тот момент власти в России, Китае, Маньчжурии, никогда не был «изменником родины», «переметнувшимся». Поскольку он никогда не был гражданином ни РСФСР, ни СССР, он чисто юридически не мог быть признан предателем.

В ВОВ не участвовал

Уржин Гармаев в Великой Отечественной войне советского народа против фашистской Германии 1941–1945 гг. (официальное название войны) вообще не участвовал. А боевые действия советских войск на территории Маньчжоу-Го проходили в рамках знаменитой Маньчжурской операции, которая была частью другой войны — советско-японской войны 1945 года. Служить в Маньчжурской армии Уржин Гармаев начал не во время ВОВ, а в 1933 году, подданство Маньчжоу-Го принял годом раньше. Повторюсь, не будучи никогда ни гражданином РСФСР, ни гражданином СССР. Уржин Гармаев никогда не имел звания «японского генерала» и никогда не служил ни в размещавшейся в Маньчжурии Квантунской армии, ни в какой другой армии Японии! Последнее его воинское звание — генерал-лейтенант императорской армии Маньчжоу-Ди-Го, присвоенное ему за успешные действия против китайских повстанцев и партизан (коммунистов и гоминдановцев) еще в 1938 году.

Никого лично Уржин Гармаев не расстреливал. Однако, будучи командующим 10-м военным округом, он подписал примерно 30 смертных приговоров лицам, занимавшимся антиманьчжурской и антияпонской деятельностью или разведывательной работой в пользу Советского Союза. Не оправдывая Гармаева, можно заметить, что любому военачальнику, начиная с командира дивизии, приходится подписывать смертные приговоры, вынесенные военными судами в отношении разных людей. Собственно говоря, это неотъемлемая часть функциональных обязанностей командующего. Точно так же советские комдивы подписывали расстрельные приказы о наказании шпионов, диверсантов, а также предателей и дезертиров из числа военнослужащих своей же части, которыми занималась военная контрразведка СМЕРШ («Смерть шпионам!»). Уржин Гармаев выполнил приказ своего командования о капитуляции и сдался советским войскам 30 августа 1945 года.

Полностью реабилитирован

По своему статусу он является военнопленным. Собственно говоря, явившись 30 августа 1945 годя в советскую комендатуру города Чанчуня и сдавшись военным властям, генерал, не замешанный в военных преступлениях и не изменявший родине, вообще не мог быть судим в СССР по статьям, применимым только к гражданам нашей страны. В сущности, на него могло распространяться только международное право, касающееся военнопленных. Тем не менее, учитывая его происхождение и участие в Гражданской войне, военная контрразведка занялась Уржином Гармаевым, и позже ему были предъявлены обвинения по четырем пунктам 58-й статьи УК РСФСР:

• ст. 58–2 («Вооруженное восстание или вторжение в контрреволюционных целях на советскую территорию вооруженных банд, захват власти в центре или на месте в тех же целях и, в частности, с целью насильственно отторгнуть от Союза ССР и отдельной союзной республики какую-либо часть ее территории»);
• ст. 58–4 («Оказание каким бы то ни было способом помощи той части международной

буржуазии, которая, не признавая равноправия коммунистической системы, приходящей на смену капиталистической системе, стремится к ее свержению»);

• ст. 58–6 («Шпионаж, т. е. передача, похищение или собирание с целью передачи сведений, являющихся по своему содержанию специально охраняемой государственной тайной, иностранным государствам, контрреволюционным государствам или частным лицам»);
• ст. 58–11 («Всякого рода организационная деятельность, направленная к подготовке или совершению предусмотренных в настоящей главе преступлений»).

Как мы видим, «измену родине» (ст. 58–1 УК РСФСР) не стали «шить» Уржину Гармаеву даже сталинские чекисты и смершевцы. В итоге в ходе судебного следствия отпали обвинения в «шпионаже» или разведработе и в «организации контрреволюционной деятельности». В результате Уржин Гармаев был признан виновным по двум пунктам 58-й статьи — «вооруженное вторжение», «оказание помощи той части международной буржуазии, которая стремится к свержению коммунистической системы». Причем в самом тексте приговора пункт 2 вообще не упоминается и обвинительный упор делается на «оказании помощи международной буржуазии». Как по такому обвинению мог быть осужден не гражданин СССР, а подданный Маньчжоу-Го, вообще непонятно. Неудивительно, что в наше время, в 1992 году, после соответствующей проверки Генеральной прокуратуры РФ и на основании федерального закона «О реабилитации жертв политических репрессий» Уржин Гармаев был полностью реабилитирован и с него были сняты все обвинения.

Инфпол